Индуистские храмы и обряды
Буддийские монастыри и службы
Живая религия и духовное сознание индийцев
Некогда, еще даже не помышляя о путешествии в
Индию, читая одну из работ Шри Ауробиндо,
посвященных йоге, я была очень удивлена
упоминанием им наряду с именами индийских Богов
и санскритскими терминами ссылок на
христианские, а так же буддийские понятия. Если
быть точной, то Шри Ауробиндо писал: «Именно об
этой виджняна и об этой ананда Христос говорил
как о Царствии небесном внутри вас». И если
буддизм хотя бы родился в Индии, то упоминание
христианства в контексте йоги показалось мне
немного странным.
А потом я оказалась в Бхарате и смогла получить
наглядное объяснения этому. Объяснения, правда,
не менее удивительное для традиционного
западного мышления, чем сам факт подобной
«эклектики». Об этом я и хочу рассказать ниже,
поскольку все мои путевые заметки и рассказы об
Индии будут, как мне кажется, не полными без
упоминания об особенностях индийского
мировоззрения и ритуалов.
Конечно, об индийской философии, религиях,
менталитете написано колоссальное количество
книг, сейчас нам стали доступны на русском и
источники того, что называется индуизмом, и труды
величайших духовных учителей, но я хочу описать
мои впечатления, то есть впечатления ментально
ориентированного (пока) европейца от посещения
индийских храмов и соприкосновения с основами
бытия индийцев.
Первый храм, в который я попала в Индии, был индуистский храм в Вашиште, близ Манали. Вход был открыт и для неиндуистов. Во дворе храма под небольшим навесом сидело несколько бродячих полунагих людей, называемых здесь саду или садху (sadhu), фото и вид храма есть на страницах фотоальбома 2002 года. Садху считаются святыми людьми, которые бродят по стране и кормятся пожертвованиями. Роберт сказал нам, что мы можем подойти и поговорить с ними. Действительно, когда мы подошли садху предложили нам сесть, они очень дружелюбно расспрашивали и разглядывали нас, а мы соответственно их. Потом нас даже напоили чаем, сваренным вместе с коноплей, которая придает чаю специфический, очень приятный привкус и аромат.
К слову, во время недавней поездки в Питер и посещения Александро-Невской Лавры, я подверглась атаке со стороны священнослужителя. Я была без платка, в брюках и футболке. Поп, примерно моего возраста, вынырнул из-за моего плеча и стал громко шипеть мне в ухо, что так в храм не ходят. Я извинилась, сказала, что я приезжая, но он был не приклонен, хотя выгонять из церкви человека, одетого неподобающе, все-таки нельзя, можно не пустить, но меня пустили. Юбки просто не было, поскольку в поездке они не очень удобны. Я ушла, конечно, но не приятно, тем более на родине, где понимают твою речь и кажется должны относиться с пониманием к твоим проблемам. Хотя этот случай единичный, но, что называется – почувствуйте разницу.
Побывать на служении или пудже мне удалось в
храме Шивы, точнее в «Шив-Парвати темпле» в
Нагаре. Мы пошли гулять по деревне и обнаружили
этот храм, а вокруг толпился народ.
Храм Шивы маленький, 3Х3 метра, не более, поэтому
службы проходили во дворике у его входа, точнее
между входом в храм и скульптурой Нандина
(ездового животного Шивы), стоящей напротив. Над
двориком протянут тент, бросающий тень на
большую его часть.
Вид у меня был не то, что не для храма, вообще не
для Индии. Было очень жарко, и я надела майку с
открытой спиной и плечами и шорты чуть ниже
колена. Женщины в Индии, как известно, закрывают
ноги совсем, а руки почти до локтя, и я всегда
старалась одеваться так же. Но в этот день очень
захотелось позагорать.
Короче говоря, я стою в 5 метрах от входа в ограду
храма, облепленная местной общительной детворой,
войти нельзя, уходить не хочется. И тут из
решетчатых ворот храма выходит пожилая индианка,
в сари и с покрывалом на голове. От ее одеяния и
контраста с моим декольте у меня внутри все
сжимается. Набравшись смелости, я ее спрашиваю,
могу ли я сфотографировать храм. Она молча
смотрит на меня с минуту, потом улыбается и
говорит, что я могу войти, только обувь надо
снять.
Мы заходим. Во дворе в этот момент идет
подготовка к обряду кормления коровы. Верующие и
пуджари (жрец) смотрят на нас без враждебности, мы
приближаемся. Корову ставят рядом с Нандином,
накрывают расшитой попоной, насыпают какой-то
крупы, она есть. Верующие числом человек 10 сидят
на корточках, смотрят и обсуждают этот процесс.
Потом к корове подводят ребенка лет 5, одетого в
ярко голубое платьице, пуджари все время что-то
говорит или поет, рисует в воздухе знаки, а затем
обмакивает хвост коровы в мисочку с жидкостью
типа масла и машет ребенку лоб, щеки, руки. Затем
следуют радостные возгласы, видимо поздравления
родичей ребенка и народ расползается. Пуджари
идет мыть руки, а мы остаемся что бы осмотреться.
Двери храма открыты, внутреннее помещение совсем
крошечное не более 1,5 метров в высоту, в глубине
видна фигурка в метр ростом в богатых одеждах, а
вокруг нее всякие культовые приспособления,
масляные лампадки, цветы и фрукты. Рядом с
порогом также сложены цветы и фрукты, стоит чан с
кашей. Я спрашиваю пуджари можно ли снять храм, он
говорит, что можно, но только снаружи,
фотографирую.
Пуджари расспрашивает нас откуда мы и зачем. К
русским в Нагаре относятся очень тепло, ведь
здесь находится имение Рерихов, Рерихи очень
почитаемы населением и даже кажется причислены к
местным святым. Пуджари приступает к раздачи
прасада (ритуальной еды), и после местных
подзывает нас и дает каждому мисочку с манкой и
изюмом, половинку банана и цветы – мне 2 бархатца,
Вовке чайную розу, и еще что-то, не знаю точно что,
наверно он передает свое состояние, после
получения прасада ощущение счастья просто
обволакивает. И вот я сижу на каменных плитах
храма Шивы и немытыми руками уплетаю приторно
сладкую кашу, полученную из рук брамина, заедая
бананом, взятым брамином с прямо земли, и просто
купаюсь в потоках беспричинного ликования и
«щенячьего восторга», проливающегося на меня.
Следующий храм, о котором хочется рассказать,
сикхский. Религия сикхов возникла как не имеющий
аналогов в истории синтез традиционного
индуизма и ислама, принесенного завоевателями –
Великими Моголами, под властью которых Индия
оказалась в средние века. Сикхизм относится к
числу ортодоксальных религий Индии, поскольку
признает авторитет Вед и иных индуистских
источников, присовокупляя к ним писания
собственно сикских Гуру.
Мы попали в сикский храм в священном городке
Ревалсаре, находящемся на берегу священного для
буддистов озера Ревалсар. Храм находился на горе,
на которую вела длиннющая лестница. Архитектура
храма сильно напоминает мечеть но без минаретов,
округлый купол небесно голубого цвета, вообще
весь храм снаружи окрашен в голубой и белый
цвета, из-за чего кажется воздушным.
Храм довольно большой, по периметру находятся
комнатки с дверями, видимо кельи, от центрального
помещения их отгораживает просторный корридор.
Сердце храма квадратное помещение, в центре
которого под навесом из золотой парчи находится
некоторое подобие гробницы, огражденное
металлическим парапетом, по стенам развешаны
изображения Гуру, вокруг парапета и происходит
действо. При входе нам выдали небольшие косынки
дабы покрыть головы. В отличие от мечетей для
женщин различий не делается. Напротив входа
сидела девочка лет 10-11, она играла на фисгармонии
и пела довольно заунывную, но приятную мелодию.
Нас приветствовал местный седовласый служитель,
который предложил нам сначала осмотреться, а
потом преклонить колена и поклониться гробнице,
а затем насыпал всем нам воздушного риса в
качестве прасада. И снова было ощущение, что не
смотря на то, что мы иноверцы, нам здесь рады. Даже
разрешили сфотографировать внутренние
помещения.
Когда-то я увлекалась буддизмом, а потому знала,
что буддизм религия очень демократичная, но не
знала до какой степени.
Как-то под вечер мы, то есть я и трое моих
попутчиков мужеского пола отправились осмотреть
женский буддийский монастырь в долине Куллу.
Когда мы приехали уже наступали сумерки.
Монастырь, состоящий из разрозненных домиков,
отделенных друг от друга узкими крутыми
тропками, располагался на горе ступенями.
Первое на что мы наткнулись была гомпа, вокруг
которой медленно бродили 2 мужчины в монашеских
одеяниях, что меня очень удивило, монастырь-то
женский. В православные монастыри вход лицам
противоположного пола строго запрещен.
Мы продолжали спускаться и вскоре вышли к
площадке, на которой было несколько зданий,
дорога вниз здесь заканчивалась. Двери одного из
зданий были богато и красочно расписаны, чем и
выдавали храм. Завидев гостей на площадку вышли 3
монахини и радостно приветствовав нас, стали
расспрашивать.
Поскольку мы хотели осмотреть храм, мы спросили
можно ли это сделать. Что тут началось! Как
монахини забегали и засуетились! Минут через 15
ключи от храма нашли и принесли, и храм открыли.
Храм открыли специально для нас, белых иноверцев!
Это меня, если честно, просто поразило. Нам
разрешили снимать в храме, в буддийских храмах
это часто допускается, монахини разрешили
сфотографировать их, и даже снялись сами вместе с
Тигром (Гришей). Большего дружелюбия и открытости
я даже представить не могла.
Первый раз буддийскую службу удалось увидеть в
храме детской семинарии Ревалсара. Мы
осматривали и фотографировали храм, как начались
приготовления к службе, мы спросили можем ли мы
присутствовать на ней и нам показали специальные
места для гостей в углу.
Внутри буддийский храм представлял собой
квадратное помещение, с алтарной частью,
расположенной напротив входа. А центре алтарной
части, на помосте размещалась трехметровая
статуя Будды, по его сторонам сидели меньшие по
размеру святые и бодхисаттвы. На помосте перед
статуями располагались маслянные светильники и
различные дары верующих. От входа к статуе Будды
была проложена ковровая дорожка, с обеих сторон
которой и стали рассаживаться на подушечки
монахи. Позади 2 рядов монахов прямо напротив нас
сидел монах с двумя барабанами, в который они
периодически ударял во время службы.
Служба началась, монахи стали хором петь сутры,
тексты которых лежали перед ними, иногда один из
голосов лидировал. У двух монахов были длинные
медные трубы, пронзительными звуками которых
периодически прерывалось пение. Служба
продолжалась около 1, 5 часов.
Любопытно, что тексты сутр пишутся не в книгах, а
на узких полосах плотной бумаги, которые во время
чтения последовательно переворачивают и
откладывают в сторону, а по окончании
складываются в одну стопку. Хранятся тексты
между красивым переплетом, который вкладывается
в специальный тоже очень яркий и красивый футляр.
На вторую службу мы попали в женском буддийском
монастыре, расположенном близ пещер
Падмасамбхавы. То есть нас пригласила
поучаствовать в ней настоятель монастыря и
хранитель пещер, после того как мы осмотрели сами
пещеры. Внутренне убранство и оформление храма
практически ни чем не отличалось, было только
более аскетичным. Здесь не было ни труб, ни
барабанов, но монахини во время службы крутили
одной рукой небольшие молельные барабаны с
написанными на них мантрами, а другой
переворачивали страницы.
В этом храме во время службы раздавали чай
сначала монахиням, а потом и нам. На улице шел
дождь и было очень холодно, так что чай оказался
очень кстати, тем более, что чай тоже был не
простой, а традиционный тибетский. Такой чай
варят на молоке, причем жирном, может быть
буйволином, и на вкус он соленый, и совсем без
специй, к которым мы успели привыкнуть, вкус
специфический, зато хорошо согревает, и утоляет и
жажду и голод.
В Нагаре есть деревянный храм Трипура, храм
богато украшен резьбой, причем весь, и его стены,
и стены соседних построек, и крыша, и даже на
скатах крыши сидят деревянные зверушки. На
воротах ограды храма традиционно располагается
резной Ганеша. Этот храм мне всегда очень
нравился, но, к сожалению, никто в отеле не мог про
него ничего рассказать.
И, как то раз, проходя мимо, мы встретили индусов,
которые выгрузились из джипа и пошли внутрь.
Индусы несколько раз поклонились, звякнули
колокольчиком у входа, обошли храм как
полагается и вышли из ограды. Я подумала, что если
люди специально приехали сюда, они то знают
какому Богу посвящен это храм, и бросилась к ним с
вопросом. Каково же было мое удивление, когда
выяснилось, что и они не знают ничего кроме
названия. И тем не менее приехали сюда для
поклонения.
Очень странный, но показательный случай,
произошел однажды на моих глазах. Возле храма
Шивы всегда много детворы, детвора очень
общительная и, если остановиться, ребятишки тут
же сбегаются, окружают и заговаривают. Вова купил
в Дели футболку, на которой была изображена Дурга
на льве, а вокруг какие-то неизвестные мне
символы. Футболка была очень плохого качества и
после первой же стирки изображение сильно
размылось.
Стоит Вова в этой майке, и один мальчишка лет 6 или
7 тычет пальцем ему в грудь и говорит: «Дурга»,
ребятня вокруг вторит ему: «Дурга пуджа» и «Кали
ма». Мы согласно киваем. И тут этот мальчик
проводит над рисунком рукой, прикрывает глаза и
начинает петь, а остальные ребятишки
подхватывают. И вот пару минут мы стоим в кругу
детей, поющих гимн Богине, которую они узнали и
увидели даже в размытом изображении на майке, с
изменившимися и какими-то отсутствующими лицами.
Гимн заканчивается и наше общение продолжается
как ни в чем не бывало.
В Кришнамандир, древний индуистских храм,
посвященный Богу Кришне (не имеет отношения к
обществу сознания Кришны) мы попали в праздник
Бандана мела, когда местные жители одевают на
руки своим двоюродным братьям и сестрам яркие
браслетики из бисера или сплетенные из
разноцветных ниток. В сам Кришнамандир не
индуистов не пускают, можно только осмотреть его
снаружи.
Бродим вокруг, уже собираемся уходить, к нам
выходит браминка из рода жрецов этого храма. Она
улыбается и что-то говорит нам. Бывший питерец и
местный житель Азат переводит, что она только что
прошла обряд очищения, после которого ей нельзя
прикасаться к мужчинам и чужакам. Тем не менее
браминка раздает нам как прасад маленькие
пирожные, и повязывает нам на руки красные
нитяные банданки. Все это делается очень
медленно и аккуратно, что б нас не коснуться, но
таки делается!
Спрашиваем Азата зачем она с нами возится - с
иностранцами и иноверцами, тем более, что это
сопряжено для нее с определенным риском.
Потому что мы, кто бы мы ни были, пришли в храм, то
есть мы пришли к Богу, и она как служительницы
Бога не может оставить наш приход без внимания.
Потому что, говоря словами Сатпрема (участника
Французского Движения сопротивления, узника
нацистских концлагерей, путешественника,
тантрического саньясина, блестящего писателя,
ученика и соратника Матери): «Индия, так
изобилующая богами, является в то же время
страной монолитной веры в Единство».
Потому что, говоря языком Упанишад «Весь этот мир
и каждый предмет в этом мире Пракрити был
сотворен как жилище для Бога».
И эта идея – одна из основ духовного сознания
Индии, страны, где Божественное, его присутствие
и сопричастность ему является такой же
реальностью как и ощущение собственного тела.
Я вовсе не собираюсь петь здесь дифирамбы
индийским религиям, поскольку при общей для
страны этической идеи не причинения зла и
признании индуизмом принципа ненасилия (ахимса),
жертвоприношения в индуистских храмах до сих пор
практикуются, причем это совсем не редкость.
Попав в Варанаси в храм, посвященный одному из
воплощений Божественной Матери, я пережила
настоящий приступ ужаса и еще каких-то, не
дифференцированных мной, но крайне не приятных
эмоций, и от липкого пола, залитого в том числе,
видимо, и кровью, и примитивных жутковатых
изображений на стенах, и от самой атмосферы, т.е.
энергетики этого храма или молящихся в нем.
Случалось мне видеть и религиозную процессию, в
которой у людей глаза были безумные и пустые, и
шли они как механизмы, не разбирая дороги.
И, наверное, пожив в Индии, можно еще достаточно
наглядеться на то, что очень хочется высокомерно
назвать варварством, дикостью, или просто
мерзостью с нашей, «просвещенной» западной,
точки зрения. Просвещенной, надо добавить, лишь
относительно, только если забыть о кровавом
крещении Руси, крестовых походах и
кровопролитных религиозных войнах, столетиями
сотрясавших европейский, да и римский мир; и не
вспоминать о том, что пепел последних еретиков
был развеян над Европой всего лишь 2 века назад,
чего Индия не знала.
То, с чего я начала свое повествование, то, что
меня удивило с самого начала и то, что
отсутствует в нашей действительности, так это
ощущение единства, внутреннего единства всего
этого кажущегося противоречивым многообразия,
ибо «Все - это бессмертный Брахман, и нет ничего
другого» (Упанишады).
И поражающая воображение «свобода
вероисповедания», величайшая духовная свобода
индийского народа, оставляющего право каждому
человеку на его собственное восприятие Бога,
собственный путь духовного развития.
И потрясающая терпимость или даже уважение к
другой культуре, традиции, точке зрения,
вторгающейся в привычный уклад жизни индийцев, в
том числе и манеры одеваться.
И это не пыльные философские или этические идеи
или конституционный тезис, живущие только в
головах интеллектуальной элиты или специальных
изданиях, это живое сознание и реальное бытие
самых разных людей, живущих в разных уголках
Индии.
<< Карта сайта >> Фото Индии
|
|
