Маргао-Хампи, спальный автобус, цена за место – 500 рупий. Время в пути – 9 часов (с 21.00 до 6.00 утра) Хоть автобус и слиппер, выспаться в нем невозможно. По крайней мере, на индийских дорогах.
Ночной
серпантин
В Маргао мы приехали очень рано – до автобуса
было еще часа полтора. Отправление было в девять
вечера, приехать в Хампи мы должны были к семи
утра. Мы еле дождались нашего автобуса,
запрыгнули на полки и попытались заснуть. У меня
сложилось впечатление, что мы всю ночь ехали по
серпантину. Откроешь глаза – поворот, и тут же
следующий. Трясло так, что коленки постоянно
долбились в окно, а плечо то и дело упиралось в
вертикальный железный шест-ограждение. Как ни
странно, туристов в автобусе было достаточно
много. Некоторые ехали по одному. Мужеству и
храбрости девчонки из Канады я просто удивлялась
– рюкзачок за спину и вперед. Ну, она, по-крайней
мере, английский в совершенстве знает, хотя,
конечно, одной, по Индии – это просто подвиг. Или
просто от недостатка знаний об опасности. Кстати,
это недостаток знаний очень помогает жить, и
делать при этом то, что хочется.
Заметки на полях. Привычка – дело наживное
Забавно было, когда ночью у нас была остановка и всем предоставлялась возможность сходить в цивилизованный туалет. Человек на входе брал плату. Спрашиваешь, сколько? Сколько дадите. Наверное, для местных это просто какие-то копейки, мы же спокойно отдавали по 10 рупий и проходили втроем.
Конечно, к туалетам там надо привыкать. Чаще всего мне лично встречались вполне приемлемые варианты, не везло у нас в этом отношении Инне. В общем и целом все, как у нас в советские времена на вокзалах – пол бетонный, в нем дырка и заботливо сделаны «лапки», куда надо ставить ноги. Вот только слив не предусмотрен. Зато есть кранчик с водой и стоит маленькая пластмассовая бадейка. По всей видимости, используется она в двух вариациях – непосредственно для организации ручного слива и для тех, кто не пользуется туалетной бумагой (похоже, в южных штатах таких немало).
Едем, спим. Глубокая ночь. У меня одной-единственной одиночная полка, у всех остальных верхние сдвоенные. К тому же у нас были первые места, то есть мы были ближе всех к водителю. Как вдруг меня будят. Какое, спрашивает человек, у тебя место. А я откуда знаю, я же сплю! Тут почему-то проснулась Анька, протягивает ему билеты. Он посмотрел, отдал, потом походил по автобусу и вернулся. Опять все затихло, а я уже проснулась, и спать не хочу. Лежу, смотрю на этого мужика и думаю: «И чего тебе, хмырю, от меня надо было?» И тут, когда он начал раздвигать сиденье над головой у водителя, до меня дошло. Он просто хотел спать на моем месте! У меня же удобная одиночная полка! Если бы в билетах не были указаны места, наверняка бы стал меня сгонять (вот и посмотрели бы, что у него вышло!). А так ему пришлось раскладывать сиденье над головой у своего «коллеги». Если у всех пассажиров полки вдоль автобуса, и такие длинные, что даже я со своим ростом (176) вытянулась совершенно спокойно, водилы спят поперек – к короткой полке наращивается еще сантиметров сорок-пятьдесят, не больше (вообще, им должно хватать – там, в основном, все мужики мне были по плечо). К тому же, если мы на своих полках хоть как-то защищены от падения, то у водил такого удовольствия нет, и мотает их там так, что не выспишься.
Свинская
тема
Разбудили нас, когда уже было светло. Солнце
припекает, над землей дымка, снова тянет костром.
Последняя остановка перед Хампи около
придорожного кафе. Все выходят, умываются и
завтракают по желанию. Народ хмурый, не
выспавшийся, сидит в кафе, пытается покушать.
Анька так и не выползла из автобуса, а мы с Инной
провели минут пятнадцать, ожидая свои чай и кофе
(чай принесли в крохотной кофейной кружке и с
молоком, кофе – в высоченном стакане). Инна
рассказывала, что они с Анькой всю ночь
переворачивались «как по команде», отбили все
бока. Все-таки вдвоем спать там тесно. Не
выспались, естественно, совершенно. До Хампи
оставалось где-то минут тридцать неторопливой
езды. Крестьянский народ уже давно выполз по
своим насущным делам – кто в поле работает, кто
дом и двор метет. Дети бегают, женщины воду несут,
тут же свиньи, куры, коровы – все вместе начинают
свой день.
Про свиней особый разговор. Уж если люди здесь
верят в реинкарнацию, то у них и животные совсем
другие, и на наших свинюшек эти маленькие монстры
не похожи. Меня лично просто преследовало
ощущение, что эти свиньи – в прошлой жизни люди,
которые жили неправильно. Заботились только о
хлебе насущном, о деньгах, ну и прочих
материальных благах. Теперь вот они вынуждены
жить рядом с людьми, питаться отбросами и целый
день напропалую рыться в мусорных кучах, чтобы не
умереть с голоду. Нароет свинья какой-нибудь
съедобный кусок, и бежит за угол, чтобы
по-быстрому это дело съесть. Потом снова выходит,
головой вправо-влево поведет, посмотрит на всех,
и опять давай рыться. Глаза у этих животных такие
умные, что становится страшно. Кстати, этих
свиней едят, как оказалось. В основном, бедные,
кто остается без пропитания. Правда, эту свинку
поймать не так-то просто, поскольку бегают они с
немыслимой скоростью. Бегут, повизгивают, и
хвостом крутят. Смешно смотреть, когда идет одна
хрюшка, а за ней совсем еще крохотные поросята
несутся во всю прыть, копыта по асфальту стучат.
Семейный
бизнес
Подъезжаешь к Хампи, и тут же хватаешься за
фотоаппарат. Красота такая, что дух захватывает.
Просто удивительно, как природа могла создать
такой ландшафт. Огромные валуны, плоские
каменные плата и в то же время много
растительности. Описывать древний город – дело
неблагодарное, это надо видеть.
Стоило нашему автобусу остановиться, как тут же
прибежала куча народу, все машут какими-то
листочками, кричат. Оказалось, это рикши, везут
туристов в «guest house» и раздают визитки с адресом
гостиниц. Мы тут же попались на крючок к одному и
поехали. Разместили нас в обычном доме, где одна
комната для хозяев, и шесть комнат – для гостей.
Причем, гостевые соединены коридором, крыши у
которого нет. Вход в каждую комнату отдельный.
Стены беленые, вентилятор под потолком, окно без
стекла, зато со ставнями (они намного нужнее, чем
стекла). В комнате топчан на троих, тонюсенкий
матрас, антимоскитная сетка и нет белья. Хорошо,
что мы захватили простыни. Душ летний, туалет на
улице. В туалете – правила пользования написаны
на хорошем английском, разбиты по пунктам (чтобы
последовательность смыва не перепутать, видимо).
На стене в общем коридоре правила пользования
комнатами: не курить, не сорить, спать ложиться в
одиннадцать, пользоваться личными замками во
избежании недоразумений, песни по ночам не петь.
Но во вторую ночь у нас их все-таки кто-то пел, и
весьма неплохо. Все это удовольствие обошлось
нам в 400 рупий за два дня.
Пока мы с Инной размещались, Аня уже
разговорилась с нашим рикшой. Оказалось, что он
еще и гид и может показать нам город. Позже
выяснилось, что он сын нашей хозяйки, и бизнес
этот у них семейный и сезонный одновременно.
Сговорились о цене (1500 рупий за два дня), и о
времени – он будет дать нас через час у ворот
дома на джипе. ОК? ОК! Выходим через час – стоит
наш Тимму (так его звали) рядом с обычной
рикшевозкой. Позже состоялось объяснение: он
настаивал, что мы его не поняли, что это джип и
есть. Так он называет эти рикшевозку, которая
чуть-чуть больше обычной. Мы, конечно, слегка
расстроились, потому как разница между
путешествием на джипе и на рикшевозке весьма
значительна. Да и цена, которую мы согласились
заплатить, соответствовала поездке на джипе, а не
на мотороллеле.
На завтрак нас привезли тоже в семейное кафе. На
стенде, где упоминались блюда, с гордостью было
написано: «Рекомендовано Lonely Planet». Кормили
вкусно и недорого, но важно не это. Только там,
когда мы слегка успокоились после переездов и
обустройства, мы, наконец, почувствовали
энергетику этого места. Здесь совсем не хочется
бегать, суетиться. Сидишь, глаза жмуришь, пьешь
свой чай с имбирем и лимоном, смотришь, как идут
по своим делам люди, бродят по улицам коровы, и
кажется, так можно просидеть много-много лет
подряд. Время замирает, и исчезает совсем, как
тени в полдень. Хорошо бы пожить в таком месте
недельку-две. А потом можно остаться и насовсем.
Заметки на полях. Лимон, имбирь и чай
К этому чаю нас приучила Анька. Очень вкусный! Обычно его готовят так: кладут в чайник чайный пакетик, выжимают нимбу (маленький цитрусовый фрукт, похож на лимон, только немного кислее), кладут немного тертого свежего имбиря и заливают кипятком. В зависимости от количества имбиря чай меняет цвет и вкус. Однажды мы пили совсем белый чай, я даже подумала, что он забелен молоком.
По городу мы катались целый день. Храмов и развалин древних строений там столько, что приезжать в Хампи надо действительно минимум на неделю. Еще лучше будет предварительно изучить историю этого места. Жара, конечно, жуткая, крем от солнца по моему лицу буквально стекал. Туристов там возят по одним и тем же местам. Девчонка из Канады, увидев нас в очередном месте посещения, выдала: «Ну, вы просто везде». Это точно, если учесть, что жила она с нами в соседней комнате. Еще катались люди – она высокая блондинка лет сорока, он – молодой парень, почти совсем черный и как это водится, с обалденно белыми зубами. Мы подмигивали друг другу – подмигивали, наконец, познакомились вечером в одном из ресторанчиков, куда мы заскочили поужинать. Я возьми да ляпни: «Это ваш гид?» Оказывается, это ее любовник, индиец, а сама она из Австралии. Обожает Индию, и терпеть не может туристов. Смешная, говорит, «не могу смотреть, как ходят эти толпы, и при этом сама забываю, что тоже турист». А толпы действительно ходят, смотрят, фотографируются.
Заметки на полях. Пиво возможно
В ресторане, где мы кушали, в файлах меню лежала полоска бумаги, на ней от руки написано – пиво тоже возможно. Я сразу и не поняла, в чем дело. Заказали пива, приносит его человек и говорит: «Вы бутылки, пожалуйста, под стол убирайте». Оказывается, в некоторых местах действует запрет на торговлю спиртным. Но турист-то платит, значит, можно рисковать.
Однажды в кафе, где мы завтракали, притащилась какая-то немыслимо огромная толпа. Половина русских, половина говорила на английском, поэтому кто они – понять было сложно. Русская речь звучала как-то совсем уж дико. До этого были парень с девчонкой, так мы не знали, куда деваться от сленга. Великий и могучий… Официант, показывая на толпу, говорит: «О! Это же ваши соотечественники! Почему же вы не здороваетесь?» А вот здороваться совсем не хотелось. Россия была слишком далеко в этот момент и все эти разговоры: «А из какого ты города? А что ты уже видел? Давно ли здесь? Где живете? Как условия?» совсем не были нужны. Неважно все это и никому не интересно. И вопросы эти – порождение светского этикета. И не хочешь – а надо поинтересоваться, а то невежливо. О чем, а о вежливости тогда совсем не думалось. Вы сидите себе справа, а мы сидим себе слева. Вы тут по своим делам, а мы по своим. Короче, они подумали, что мы испанцы. Ну, и, слава богу.
Рикши как правило были и экскурсоводами. Мы своим насладиться не смогли. Мне было лень работать переводчиком, хотелось просто смотреть и ощущать энергетику места. Да и слушать про Шиву, Раму, Ситу, Лакшми мне было сложно – не знала я про них ровным счетом ничего, поэтому соображать, кто кому жена и что там происходило, было тяжеловато. Хотя какие-то вещи, естественно, потрясли и без особых историй. Например, каменные ворота, которые открывали два слона – такие они были тяжелые. Или огромные королевские слонюшни, где для каждого слона предусмотрена отдельная «келья», всего семь штук. А вот охраннику досталась лишь неглубокая ниша в стене. Забавно, что в некоторых «стойлах» (а как еще сказать?) были сделаны отверстия в задних стенках. В общем-то, вопрос, для чего они, особо и не возникает, ведь содержание слонов без отходов не бывает. Фишка в другом – почему у одних есть, а у других нет. Музей был рядом, причем вся его нелепость ощутилась тут же. Стоят на постаментах найденные в раскопках куски, или даже отдельные скульптуры. Дата обозначена, название есть, только все это выдернуто из контекста, а потому смотрится дико и нелепо. Еще большая нелепость в том, что в действующих храмах эти скульптуры отлично сохранились. Только там они на месте, а здесь не пришей кобыле хвост. Потрясли меня королевские купальни – сооружение действительно достойное королей. Причем, если посередине бассейн, достаточно глубокий, то вокруг ложи, как в театре. Вполне возможно, там устраивались и какие-то представления. И еще: в одном из храмов были колонны – из цельного куска камня выдолблена как бы одна посередине, и четыре ее окружают. И эти четыре такие тоненькие, что наверняка переломился ни одни кусок гранита, пока получилось то, что нужно. Вообще, труд человеческий просто невероятный. Слезы на глаза наворачиваются, когда представляешь, как они сидели, долбили все это, высчитывали, где строить, как и почему. Как они тягали эти камни, как ставили один на другой и почему до сих пор эти камни стоят – вот ведь загадка. На какие-то строения смотришь – ну вот просто камень на камне лежит, дырка посередине, а стоит уже столько веков. И ветер дует, и дождь идет, а как положил их человек, так они и лежат. Чудеса.
Вечером
решили поехать встречать закат. Наверное, я
слишком устала, чтобы по достоинству оценить это
зрелище. Монастырь на вершине скалы, там монахи
поют «сита-рам» в течение нескольких часов,
сменяя друг друга, и на этом звуковом фоне
опускается огромное красное солнце. Сверху видно
равнину, какая-то дорога уходит за гору, внизу
город, который почти скрыт от глаз. Сначала на
валунах появляются красные отсветы, потом тени,
которые становятся все насыщеннее, глубже. И
вдруг солнце исчезает и на небе остается красная
полоса. Солнце ушло, а вечер продолжается, и до
наступления темноты еще несколько десятков
минут. Летает ветер, развевает одежды монахов:
«Сита-а-а ра-а-м, сита-а-а-р-а-аам» и так пока не
станет совсем темно.
Да, произошла в этом монастыре история, которая
самым непосредственным образом демонстрирует
мою, мягко говоря, недогадливость. Встретился нам
Баба (уважительное обращение: отец) – красавец:
лоб высоко выбрит, все остальные длинные волосы
заплетены в дреды. Сам в рыжей одежде – по мне так
развевающаяся на ветру простыня с дыркой, только
рыжая (цвет индуизма). Все куда-то разбрелись, он
мне машет – пойдем тебе храм открою, там можно
смотреть, снимать, фотографировать. Ну, что
делать. Иду, намеренно медленно. Думаю, может кто
ко мне подбредет. Он проводит меня, отодвигает
шторку – там Лакшми со светящимися глазами и иже
с нею. Звуковой фон – пищалка на батарейке в виде
то ли индийской женщины, то ли Ганеши
(слоноголовый бог), уже толком не помню. Я снимаю,
головой киваю. Он говорит (дословно): «Лакшми –
это Лакшми. Контроль денег – это контроль денег».
Я снова киваю, улыбаюсь. Ну, кто знает, может
Лакшми помимо прочего еще и маниконтроллингом
занималась, я в этом совершеннейший профан. Он
опять: «Лакшми – это Лакшми. Контроль денег – это
контроль денег». Да е-мое, что-то здесь не так. И я
вижу – мужику тоже уже как-то неудобно. Чего
хочет? Тут «приплывает» Анька, спрашивает: «Ты
ему денег давала?» И тут до меня доходит. Ну,
конечно! Вот и блюдо серебряное стоит. Достаю
двадцатку, кладу. «Вот так разводят туристов на
деньги», - прокомментировала Аня и выключила
камеру. Мужик мило улыбается, задергивает шторку
и, кивая на технику, говорит: «Дай посмотреть!».
Ну, показали ему себя, меня – как раз Аня снимала.
Остался доволен.
Этот же Баба нарисовал мне куркумой красную
полоску на лбу. Отношение у меня было к этому делу
весьма двусмысленное. Во-первых, не сильно
приятно, потому как то ли при взаимодействии с
солнечным кремом, то ли поскольку поры от жары
расширены, лоб мне слегка жгло. А потом – ну что
это за шутки. Люди ставят себе точку или полоску
рисуют как знак, что только что посетили свой
храм. А это религия не моя и все это на моем лбу –
совершенно лишнее. Неуютно было. Хорошо, что у
Инны всегда с собой были спиртовые салфетки -
отлично стирают все, что не должно быть
нарисовано, и параллельно дезинфицируют.
Вечером побродили по городу, попили Колы в уличной кафешке, купили бананов – рупия за штуку, зашли в несколько лавок и отправились домой. Люди выносили на улицу матрасы и укладывались спать. Наши хозяева тоже готовились ко сну – натянули антимоскитные сетки, постелили одеял и легли рядком. Хорошо людям – спят на бетоне и комфортно себя чувствуют. Наверное, тот «тройной» топчан, который они предоставили в наше распоряжение, они вообще воспринимают на райскую кровать, «сон на небесах в океане взбитых сливок». Нам, однако, так не показалось. Еще и не было белья – хорошо, что у каждого была своя простынь. Улеглись, разместились и крутились целую ночь – жестко, неудобно, ноги (лично мои, как самые длинные) путаются в антимоскитной сетке. Еще и жарко. Инна вообще героически спала посередине – мало того, что жарче всех, так еще и на дырке между матрасами. Ужас.
Заметки на полях. Внеплановый сезон муссонов
Ночью выключили свет. Вдруг в один миг город погрузился в темноту. Тихо, вентилятор не крутится. У меня только одна забота – надо зарядить аккумуляторы к фотику, а то завтра не смогу снимать. Розетка в комнате одна, Инна заряжает камеру – авось ночью электричество дадут. Я будильник завела, чтобы раньше проснуться и засунуть аккумуляторы на зарядку. Спим, и вдруг ночью раздается грохот, как будто капли дождя долбят по жестяной крыше. Ливень! Спросонья думаю: «Надо срочно будить Аньку, чтобы она сняла свою майку с веревки во дворе, а то насквозь промокнет». Подумала-подумала, и заснула, глаза открывать было лень. А утром просыпаюсь, выхожу – какой еще ливень! Сухо! И главное вспомнила - ведь не сезон! Здесь вообще дождей не бывает до сезона муссонов. Оказывается, это ночью включили электричество и вентилятор начал греметь, а мне показалось дождь. Впрочем, если бы я сразу вспомнила о вентиляторе, это был бы знак абсолютной ассимиляции.
Второй
день был не такой сложный, как первый. Уже
привыкли. Съездили в несколько дворцов и храмов,
народу – множество. Местные приезжают сюда
регулярно, тоже осматривают творения древних,
фотографируются, детей приводят, объясняют,
рассказывают. В одном из храмов мы с Инной,
утомившись, присели, и тут нарисовалась семья.
Улыбаются, сажают детей к нам на колени,
фотографируют. Ну, как же – это память: вот, малыш,
когда ты был совсем маленьким, мы ездили в Хампи в
Храм Шивы и там фотографировались с белыми
обезьянками, помнишь? Ну, нам-то уже было все
равно, белые мы обезьянки или красные, утомились
мы сильно. Здорово, конечно, что можно везде
походить, все потрогать руками, прижаться ухом к
колонне и послушать, как звучит вечность. Но
торопиться там нельзя, а времени у нас было мало.
В Хампи я первый раз решила зайти в Интернет,
посмотреть свою почту. Благо, что телефонных
кабинок, как и Интернет-кафе в Индии просто
завались – на каждом углу. Захожу – в комнате
шесть компьютеров, сидит человек, понятное дело,
играет в игрушки. Загрузила Интернет, сижу, жду.
Скорость – ниже моего терпения. Спрашиваю, мужик,
это у тебя нормальная скорость или лучше
перезагрузиться? Подошел, мышкой пощелкал, все
ОК, говорит. Ну, да. С этим все ОК я свою почту
минут двадцать проверяла. Стоило это
удовольствие всего десять рупий.
Заметки на полях. Охота пуще неволи
Мечта у Инны была – попробовать бетель. В Хампи ее завели в лавку, там тетенька наложила много чего в зеленый листочек, завернула его и говорит ей: «Жуй!» Инна притащила это дело в рикшевозку и там засунула в рот. Вот это было амбре! Натурально пахло одеколоном! Только кайфа она, по-моему, никакого не словила, поскольку долго плевалась на первой же остановке.
Как
хулиганят обезьяны
Обедали мы в ресторане Манго, получившем
свое название от манговых деревьев, которые
растут вокруг. Правда, шли мы к нему через заросли
бананов. По мне так бананы очень похожи на
кукурузу – так же растут всего один сезон и после
того, как собраны плоды, их надо выдергивать и на
следующий сезон засаживать заново. Правда, они
существенно выше, поэтому у меня ощущения были,
как детстве: я так у бабушки ходила через заросли
кукурузы – идешь, листья руками раздвигаешь и
кроме земли под ногами не видишь ничего. Верхняя
часть ресторана – для местных, вся нижняя –
несколько рядов широченных ступеней – для
туристов. Наелись, я тут же на циновках
вытянулась и заснула. Оказывается, пока я видела
свои сны, наяву нарисовалась одна наглая
обезьяна и стала домогаться к людям, требуя себе
еды. Парень-официант пытался ее отогнать,
бросаясь в нее то ли камнем, то ли недозрелым
манго. На грубость наглый бандерлог ответил
грубостью: схватил то же самое манго и запульнул
им в официанта. Открылась настоящая перестрелка,
народ пригибался над тарелками, пытаясь остаться
в живых (шучу, конечно). Неизвестно, чем бы все это
кончилась, если бы воинственный обезьян не
передумал обедать и не смылся.
Заметки на полях. Выходили из ресторана, и я увидела женщину, которая мыла посуду. Каторжный труд: сидит на корточках, плещет воду из тазика в тарелку, намыливает кусочек тряпочки, протирает им тарелку, ставит в рядок, потом полощет и протирает насухо. А тарелки все прибывают и прибывают…
Следующее наглое человекоподобное мы встретили уже на территории действующего храма. Народ идет на вечернюю службу, все нарядные, веселые. Во мне походы в действующие храмы не вызывали энтузиазма, Инна тоже относилась к этому как-то спокойно. Бродила там в основном Аня, заходила внутрь, что-то узнавала. Мы же предпочитал гулять снаружи. Так и сейчас - Аня пошла вперед и сразу зашла в храм, а мы с Инной, набрав бананов, чтобы кормить слонов (!), двинулись потихоньку бродить вокруг. Как вдруг спускается с лестницы обезьян и вперевалочку по-матросски движется к нам. Хвать меня за штанину и рычит: давай банан! Я, естественно, откупаюсь от наглой твари, он хватает банан и к Инне. Дерг ее за штанину: та же история! Инна дает сразу связку: возьми все, только отстань! Тот садится прямо на плиты, рычит, и начинает есть наши бананы. А зубы у него какие – это же хищник! Мы на цыпочках его обходим, и деру! Слонов мы честно пытались найти, но не судьба. Да и бананов у нас уже не было.
Заметки на полях. Все возвращается на круги своя
Зато когда мы купили винограду, чтобы вдоволь наесться, нас атаковали коровы. Ну, дали мы им кисточку, другую, они напирают, давят к стенке и мордой лезут в пакет. Эй, это же нам! Мы тоже любим виноград, только что из зимы приехали! Хорошо, с коровами я обращаться умею. Один обманный финт, и виноград был спасен, потом принесен домой и оставлен около колодца. К утру он исчез. И думай после этого, что хочешь. Священные животные.
Со
стороны местного населения мы наблюдали не так
чтоб уж очень вежливое отношение к коровам. Я и
Инна своими глазами видели, как их выгонял мужик
с территории храма, вытягивая металлическим
прутом вдоль хребта. Вот тебе и почтение к
священному животному.
Аню мы ждали уж очень долго. Инна сидела в
рикшевозке, я стояла рядом, как вдруг подходит
паренек – купи наклейки. Нет, друг, не нужны мне
твои наклейки. И тут он мне с таким серьезным
деловым видом говорит: «Да, я понимаю твои
проблемы!» Я расхохоталась, дала ему десять
рупий, говорю: «Бери деньги и катись отсюда». Он
спокойно берет деньги, обходит рикшевозку и
начинает со своими наклейками домогаться Инну.
Та его игнорирует, и тут мальчонка ничтоже
сумняшися подъезжает опять ко мне: «Купи
наклейки!». «Эй, друг, мы, по-моему, обо всем
договорились! Какие проблемы?» Тот подумал, пожал
плечами, понял, что проблем никаких, и исчез.
Гуляя по городу, мы заглянули в книжный. Книги все
старые, читанные-перечитанные, замусоленные, -
продаются! В основном романы и развлекательное
чтиво. Уж не знаю, кто их там покупает, но такую
книгу просто страшно в руки взять, не то что
попытаться увлечься чтением. А вот лавки в Хампи
очень мирные. Торговцы какие-то спокойное. Народ
меняется в городе партиями, поэтому они хорошо
успевают всех запомнить. Мне как-то в одной лавке
приглянулось колечко – золото с изумрудом,
стоило около что-то около трехсот баксов.
Конечно, мне такая радость на фиг была не нужна,
благо я не любитель, но колечко действительно
выглядело привлекательно. Мужики запомнили, что
я на него запала, и когда мы в очередной раз
бродили мимо лавок, вдруг слышу: «Наташа,
колечко-то купить не передумала?» Что за дела! Кто
это меня здесь знает? Оказывается, мы стоим около
той самой лавки, где это колечко я и видела. Ну,
кто бы мог подумать, что они запоминают людей и
имена. Вот ведь тяжелая у мужиков работа!
Пришли
домой, расплатились за услуги нашего гида и за
свою конуру, и начался новый торг: за сколько он
нас отвезет в Хоспет. Триста рупий, блин! Ну, да
бог с тобой. Загрузили свои вещи – все отлично
помещается на пятаке за спинами пассажиров
рикшевозки. Доезжаем до базара, и он вдруг –
выходите! Прощальная гастроль для тех, кто
покидает Хампи – некое представление на базаре.
Надо было видеть наши лица: не надо нам никаких
представлений, нам бы выспаться и отдохнуть! Два
дня под палящим солнцем, от впечатлений и так
голова кружится, да еще неизвестно, как мы сумеем
разместиться с Хоспете. А вдруг там автобус будет
сразу, там это нам еще трястись не пойми сколько
до Бадами. Ну, ладно, говорит, я пошутил, просто
надо в другую рикшевозку пересесть. Я высунулась
из рикшевозки и со всего маху как треснусь лбом о
железный столб! Так обидно стало, впору было
разреветься. Тогда я поняла, что усталость уже
совсем некислая и одним только сном тут не
отделаешься.
Потом уже становится ясно, что усталость
накапливаетя вовсе не от количества впечатлений
или от экскурсий по жаре. У меня лично это
происходило из-за постоянного напряжения:
невозможно предсказать, что случится в следующий
момент. С кем придется разбираться, кому что
объяснять, где-то что-то искать, спрашивать. Плюс
к этому – постоянное внимание со стороны
местного населения. Признаться, через какое-то
время слово «Халлоу!» мы уже просто слышать не
могли без зубовного скрежета. И дети, и взрослые
– все как один: «Халлоу! Как тебя зовут! Какая
твоя страна!» И ведь поначалу обижать никого не
хочется, а потом устаешь и делаешь вид, что не
понимаешь. Правда, не все верят, но время и толику
спокойствия выиграть можно.
Долго думала, вставлять ли кусок про русских, но,
без этого впечатления будут не те, тем более, что
именно с Хампи все и началось. Вернее, я стала
отслеживать это отношение. Так что, се ля ви.
Мы
из страны Биробиджан
В Хампи из-за «русской темы» у меня настроение
упало с самого начала. Только приехали - наш гид
нам заявляет: «Сами называйте цену, я не буду вам
говорить. Вы же русские, а я знаю, сколько русские
платят», и сидит с хитрой рожей. Мол, швыряются
русские деньгами. Чем больше швырнете, тем больше
мне достанется, зачем же называть реальный прайс.
Потом, когда приехали в один из храмов, встречает
он другого гида и тот спрашивает, кто у него
сегодня. И опять то же самое: «О, рашн! Ну, ну!» Да
что такого могли там сделать русские, чтобы к нам
так относились?
Честно признаюсь, то, что ко мне обращаются
по-русски, меня ужасно раздражало. Я постоянно
переходила на английский, и тащила в то же русло
собеседника. И вообще, прайсы, написанные
по-русски, меню с русскими словами – все это для
меня лично было совершеннейшим кошмаром, и я
только потом поняла, почему. Ну, ведь не пишут
всего этого по-немецки? «О, рашн!» И тут же
выражение лица меняется, в мимике и жестах
появляется какая-то развязность, а в обращении
небрежность.
Притащились мы как-то в ГОА на соседний пляж, где
четырех- и пятизвездочные отели. Зашли в
ресторанчик, подскакивает официант, дает нам
меню на английском языке и стоит, смотрит с
ухмылкой, прикалывается, стало быть. Сейчас
русские меню на английском языке будут читать –
это же шоу! Спрашивает, может попить чего для
начала принести. Мы ему на хорошем английском с
вежливой улыбкой объяснили, что позовем его,
когда он понадобится. Выражение лица у парня
изменилось кардинальным образом. Ну, просто чуть
не обиделся пацан! В соседнем ресторане, где,
чтобы русские не мучились, стоял щит с названиями
блюд на нашем великом и могучем, мне принесли
обычный суп из курицы с майонезом, хотя
заказывала «Chiken Cream» и обычную жареную картошку,
нарезанную крупными ломтями, вместо
картофеля-фри. И не грамма пряностей! Ну, просто
побережье Черного моря, а не ГОА! И за что люди
платили в пяти звездах – ума не приложу! Пляж
забит народом, какие-то тетки толстозадые ходят,
охрана топчется, обдирают на каждом шагу –
сказка!
Хотя, наверняка, русские себя проявить успели,
что обидно вдвойне. И некоторые «проявления» мы,
к сожалению, наблюдали лично. Сидели как-то,
завтракали в нашем отеле, и вот пара за одним
столом и мужик за другим разговаривают –
динамиков не надо! «Вы не были еще в Маргале? (Это
Маргао, крайне труднопроизносимое слово). Там в
Маргале все дешевле, чем здесь в Кавелосиме. Мы
там ром купили за 80, а здесь 150! И сапфриры с
изумрудами там тоже дешевле. А в Понде тоже еще не
были?» Ну, пригласи ты человека за свой стол и
говори спокойно. Ну, нет! С утра надо
прокричаться, чтобы весь день себя хорошо
чувствовать.
Под конец нашего пребывания привалила такая
бабища, что даже мне плохо стало – гидропиритная
особа под сто килограмм, постоянно пьяная, после
дня пребывания на солнце уже совершенно красная.
Вела себя развязно, приставала к официантам, - они
от нее просто шарахались. За несколько дней до
нашего отлета прибыла делегация сахаджа-йогов
(остановка в пути по дороге в Пуну к Мата джи) во
главе с командиршей. Снова сто кило, щеки красные,
голос что иерехонская труба. «Сестрички! – на
весь отель, – вы Бабу не видели?» «Так, кто будет
рыбу? Кто суп, кто картошку, посчитайтесь!
Поднимите руки, я тут за всех платить не буду! Ты
на меня такими глазами не смотри, я вас тут,
прохиндеев знаю! Неси давай, что заказано!» Надо
было видеть лица обслуживающего персонала.
Неудивительно, что местный рабочий народ знает
русский. И «плохой» русский тоже. Почему-то
стыдно очень. Наверное, из-за этого перманентного
чувства стыда мы и придумали, что когда нас будут
спрашивать, из какой мы страны, мы будем говорить
– Биробиджан.
До Хоспета мы домчались минут за сорок, нас сразу привезли в хороший отель, недалеко от вокзала. По дороге узнали, что наш автобус уходит в час дня. Тимму расчувствовался на прощание, пожимал руки – в глазах были слезы. Анька говорит, они всегда очень переживают, когда расстаются, пусть даже на два дня. Вот такие чувствительные люди.
© Оленцова Наталья, 2005.
Воспроизведение текста без предварительного
согласия автора запрещено.
При цитировании ссылка на www.achadidi.narod.ru обязательна.
ж Обсудить рассказ и задать
вопрос автору ж
б Фотографии
Индии б
и Карта
сайта об Индии
и
